ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Сказитель – для двух сказок.
Сказка первая – южная
Южный житель
Отец
Мать
Ульянушка – дочь
Иванушка – сын
Печка, Яблоня, Речка – играет одна актриса
Медведица
Леший,
Вожак гусей.
Гуси-лебеди
Гусята
Подружки Ульяны
Сказка вторая – северная
Северный житель
Серафима
Ондриян – сын Серафимы
Старый купец
Земля, Вода, Небо – играет одна актриса
Вожак чёрных птиц
Чёрные птицы
Гусята
Мальчик-сирота
В спектакле, чередуясь, фрагмент за фрагментом разыгрываются сразу два сказочоных повествования: южное и северное. Южное повествование представляет жителей русской южной деревеньки, в этике которых немало языческих обычаев и обрядов. Северное повествование представляет жителей русской северной деревеньки, в этике которых преобладают религиозные (православные) мотивы. Жители южной деревеньки говорят мягко и распевно. Жители северной деревеньки говорят окая. Речь Сказителя созвучна речам героев, о которых он повествует.
Южные костюмы – русские народные, легкие, свободные, в которых сочетание белого цвета с ярко-малиновым, герои и героини– простоволосые; у девушек – в несколько рядов бусы (янтарные корольки). Северные костюмы – русские народные, строгие, глухие, в которых сочетание темных тонов (черных, темно-синих) с красным; герои – в картузах, героини – в темных, цветастых платках, повязанных по самые глаза. Сказитель по облику и костюму – мастеровой: русская рубаха, расшитая обережными крестиками, витой поясок, яловые (из мягкой кожи) сапоги «гармошкой», на которые напущенны холшовые порты; волосы повязаны тесемкой.
Сказки ведёт Сказитель. Он преображается: когда южное повествование – баешник, раешник, веселый и потешный; когда северное повествование – мудрый строгий сказитель.
На сцене две деревеньки представляют две избушки. Южная избушка – ярко расписанная, а северная избушка – высокая, строгая. Посередине деревянная часовенка, которая по ходу действия то в тени, то ярко высвечена – особенно, когда звучит колокольный звон или речь идет о духовном.
Пролог
Пролог начинается в фойе, где уже собираются зрители. За 10-15 минут до начала спектакля выходит Сказитель – здесь он как потешный баешник-прибаутошник (ярмарочный зазывала, раешный закликала). Несёт с собой корзину кукол и игрушек. Здоровается с детьми и взрослыми.
СКАЗИТЕЛЬ. Здравствуйте, здравствуйте, проходите, хвастуйте. За вашу любовь и ласку, поведаю вам сказку.
Сказитель вынимает из корзины одну за другой игрушки, расхваливает их, зазывает.
СКАЗИТЕЛЬ. Но сперва гляньте на мои игрушки, это вам не побрякушки – лупоглазые квакушки. Наши игрушки малым деткам душу утешают и умишка добавляют. Вот Ульянушка-сестрица, красная девица. Во лесок пошла, белый гриб нашла. А вот Иванушко – ейный братец, во поле ходил, травушку косил. Вот серенький зайчик, прыткие ножки, сафьяновы сапожки. Зайчишка-трусишка по полю бежал, в огород забежал, морковку нашел, капустку нашел, сиди-ит, грызет. Ай, сторож идет!.. А вот синичка – воробьева сестричка. А воробей-воришка, залез в амбаришко, клевать просо, курносым носом. А вот гуля, гуля-голубок, гуля сизенький, сизокрыленький, деткам миленький. А вот коза-егоза, хитрые глаза, как разошелся народ, забралась в огород, воровать капусту, чтоб ей стало пусто. А вот мишка-медведь. Он – хозяин в кедраче, носит колот на плече, медвежатам для утехи, бьёт кедровые орехи. А вот самая потешная игрушка – веселый Петрушка.
Сказитель раздаёт детям игрушки и приговаривает.
СКАЗИТЕЛЬ. Чур, игрушки не терять!.. (Ласково грозит пальцем.). До сказки поиграйте, потом в корзинку покладайте. Опять в мою сказку придете и в корзине игрушки найдёте: Ульянушку-сестрицу, красную девицу, братца Иванушку, что на полянке гулял, на гармошке играл. Найдете и козу-егозу, и синичку – воробьеву сестричку, и бурого мишку, и серого зайчишку.
С первым звонком Сказитель приглашает зрителей в зал.
СКАЗИТЕЛЬ. Проходите детки в зал, сказку я уже позвал.
Пролог продолжается в зрительном зале и на сцене.
СКАЗИТЕЛЬ. Счас игрушки соберем, сказку снова позовем.
Сказитель проходит по залу, собирает игрушки и помогает зрителям сесть по своим местам. Одну игрушку как бы не находит, хотя видит ее.
СКАЗИТЕЛЬ. Не хватает игрушки-петрушки. Кто же спрятал?.. Домовой, поди. Домовой, поиграй, поиграй, да отдай. Не отдашь мою игрушку (Делает «страшные» глаза.), я сожгу твою избушку. А-а-а, вот она... Испужался, домовушко, вернул мою игрушку.
Когда все расселись, сказитель поднимается на сцену. Пока идёт пролог, в зале и за кулисами, за сценой, как в тумане, проходят артисты-персонажи, и тихо напевают. Звучит «загадочная» музыка.
СКАЗИТЕЛЬ. Вот вы сели и утихли, ждете сказку, а сказка давно началась. Да... Сказки подле вас живут, в гости зовут. Сказки ночью не спят, на вас глядят, в свое царство манят. Одна беда-бединушка, не всегда мы сказки замечаем, не всегда и привечаем... В старину говаривали: кто смалу сказку полюбит, тот и в жизни чудо увидит. О, как... Детишки-ребятишки, так вы мне глянулись, что ни одну, а две сказки вам разом поведаю. Одна – со смешинкой, друга – со слезинкой. Но чур, сидите тихохонько, не болтайте, сказку мою не перебивайте, а кто перебъет... (Сказитель делает «страшные глаза»), тому лягуха в рот заползет. Вот...
Картина начальная
СКАЗИТЕЛЬ. В тридесятом царстве, древнем государстве жили-были люди русские. И были в тем царстве две деревушки...
Сказитель дует на «южную деревушку», и в ней зажигаются огни домиков.
СКАЗИТЕЛЬ. Перва деревушка красовалась в жарких краях, на далеких югах, и жил там народ смешливый, народ игривый. Любили петь да плясать, любили и потешную байку сказать.
С песней и пляской выходят на авансцену жители южной деревни, кланяются зрителям.
Сказитель дует на «северную деревушку», и в ней зажигаются огни.
СКАЗИТЕЛЬ. А друга деревенька красовалась далеко на севере, и там, на горных отрогах, жил народ строгий, но праведный и добрый.
Жители северной деревушки выходят, и, перекрестившись, кланяются и поют.
СКАЗИТЕЛЬ. Всё бы ладно, да порознь деревушки жили, дружбу меж собой не водили. Вот беда-то бединушка, горькая калинушка.
Жители деревушек начинают воинственно сближаться.
СЕВЕРНЫЙ ЖИТЕЛЬ (говорит с укором). Все бы вам, лодырям, петь, веселиться. Некогда и Богу молиться.
ЮЖНЫЙ ЖИТЕЛЬ (махнув рукой, говорит с веселым вызовом). А-а-а, молись, замолись, все равно вам не спасись – больно злы, бешены козлы...
СЕВЕРНЫЙ ЖИТЕЛЬ (гневно). Чего?! Хошь ты и здоров, яко бык, да ить вырву твой поганый язык.
ЮЖНЫЙ ЖИТЕЛЬ. Да я, дядя, шибко захочу, враз бока наколочу!
Северный житель и южный житель начинают петухами наскакивать друг на друга.
В небе загорелось красное колесо – солнце. Озлобленные жители расходятся по своим деревням.
СКАЗИТЕЛЬ. Вот так в двух деревушках и жили. Жили – тужили, сроду не дружили. Как сойдутся, так и раздерутся. Но, може, та беда поправима?.. Поведаю я про две деревушки разом, примирю их волшебным сказом. Сядут рядом, поговорят ладом. Так от...
Звучит весёлая музыка, за спиной Сказителя проходят южные и северные жители.
Картина первая, южная
На сцене остаются, весело приплясывая, южные жители.
СКАЗИТЕЛЬ. В южной деревушке жили-поживали мужик да баба. Жили-поживали, добра наживали, и нажили двух ребятишек: сестрицу Ульянушку и братца Иванушку. Жили родители ладом, друг дружку любили, ребятишек добру учили. Чтобы послушные росли, тятьке с мамкой подсобляли, грибы, ягоды сбирали.
На сцене Отец, Мать, сестрица Ульянушка и братец Иванушка.
СКАЗИТЕЛЬ. Однажды летом наладились мужик с бабой на ярмарку, в Муром городок, грибы, ягоды продать, малым детушкам гостинцев набрать. И наказывали Ульянушке и братцу Иванушке.
ОТЕЦ (Ульянушке). Ты постарше, Ульянушка, смотри за братцем Иванушкой. Со двора не ходи, подруг не води. Абы нам не ругаться, береги малого братца. (Пауза.) Чтоб козел не заклевал и петух не забодал. О, как!.. (С добродушной усмешкой.) Ты ж Ульянушка умница, знает вся улица, петух да курица, кот Тимошка да и я немножко.
УЛЬЯНУШКА. Привези мне, тятя, сарафан красный, платочек атласный.
МАТЬ. Послушной будешь, подарок получишь.
ИВАНУШКА. А мне купите тульску гармонь.
МАТЬ. Привезем тебе гармонь, заиграет, только тронь. (Ульянушке.) За братцем, Ульянушка, гляди, глаз не своди. А и я издали доглядывать буду: ежли с Иванушкой случится худо – сперва бубенчики забренчат, потом колокольчики зазвенят, а колокола загремят, будет поздно – беда с им.
СКАЗИТЕЛЬ. Ульянушка головой кивала, а сама гадала: как бы со двора убежать, с подругами поиграть... И вот сели мужик с бабой на телегу, да и укатили в Муром городок – грибами, ягодами торговать, гостинцы покупать. Ульянушке дома не сидится, неохота с братом водиться. Да и подружки кличут погулять, в жмурки поиграть. (На поляне играют подружки). Вышла со двора Ульянушка, усадила под окном братца Иванушку, на гармошке играть, а сама – к подружкам гулять. О, как...
Ульянушка бежит к подружкам и напевает:
УЛЬЯНУШКА. Я сидела на рябине,
Меня кошки теребили.
А маленьки котяточки
Царапали за пяточки.
Иванушка сидит под окном избы, играет на гармошке, а над ним уже проплывают тени гусей-лебедей и слышны их крики: «Га-га-га...»
СКАЗИТЕЛЬ. Сестрица Ульянушка загулялась, заигралась, да слышит – бубенчики бренчат. (Слышен «мелкий, рассыпчатый» звон.) Но лишь махнула рукой и дальше играт. (Слышен заливистый звон колокольчиков.) Слышит – колокольчики звенят. Опять махнула рукой да и пуще играт. (Слышны один за другим удары колокола.) Колокол грянул раз, – вспомнила сестрица материн наказ. Вспомнила Ульянушка братца Иванушку. Грянул колокол раз... другой... – попустилась дева игрой, кинулась домой... А братца уж след остыл, лишь гуси-лебеди над деревней покружись, да за темным бором сокрылись.
Опять проплывают тени гусей-лебедей.
СКАЗИТЕЛЬ. Догадалась сестрица: украли братца лихие птицы. Кинулась догонять, ветра в поле искать. Гуси-лебеди давно уж дурную славу нажили: в деревни налетали, малых ребят воровали.
На сцене Сказитель, Ульянушка и южный житель. Тут же появляются северные жители. Южный и северный житель, сойдясь близко, вдумчиво смотрят друг на друга без былой вражды.
ЮЖНЫЙ ЖИТЕЛЬ (печально, просительно). Лихие времена настали, гуси-лебеди парнишку украли.
СЕВЕРНЫЙ ЖИТЕЛЬ (укоризненно). Сроду жили весело, а нынче голову повесили. Пели да играли – парнишку потеряли...
ЮЖНЫЙ ЖИТЕЛЬ. Уж помолитесь Богу за нас... убогих.
СЕВЕРНЫЙ ЖИТЕЛЬ. Сами молитесь, злых дел берегитесь.
Опять южные и северные жители расходятся неприязненно.
Картина вторая, северная
СКАЗИТЕЛЬ. Как уж ведал, в северной деревушке жили люди славные, богомольные, православные. Не забывали Богу молиться, царю поклониться... (В сумерках тенями проходят мимо Сказителя в строгих одеждах северные жители.) А и там случались страсти-напасти. И в огороде – трава-лебеда, и в доброй жизни случаца беда... Жила в северной деревушке Серафима – краса, смоляная коса. Мужик ее в море-окияне рыбу ловил, да утка крякнула, берега звякнули, море взболталось, вода всколыхалась, и волна штормовая унесла лодку к чужим берегам, и потерялся Серафимин муж. Год прошел уж, ни слуху, ни духу... Но старухи велели ждать, женихов не привечать. А рос у Серафимы сынишка, бра-авый парнишка, звать Ондриян.
Выходят северные жители с народной северной песней. Потом все уходят, остается лишь Сказитель, Серафима и ее маленький сын Ондриян.
СКАЗИТЕЛЬ. Дал Бог Серафиме красу, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Стали к ней женихи хаживать, красным винцом паивать, златом, серебром одаривать. Забыла и про муженька, и Ондрияна сынка. Нечесанный, немытый, в холоде да голоде посиживал Ондриян по залавочью, по зауголью, ночевал с мышами в амбарушке да в козьей стаюшке.
ОНДРИЯН (жалобно плача). Мамочка меня не любит, сроду не приголубит.
СКАЗИТЕЛЬ. Зажила Серафимушка без Бога, а без Бога – одна дорога... к чертям болотным. Тут, как чертушко, с неба и свалился, – купец к Серафиме явился. Ухарь-купец, молодой удалец... Тьфу! (Сплевывает в сторону «купца».) Серафиму вином угощает, крепко обнимает.
На сцене разнаряженная Серафима, играет плечьми, в зеркало глядится. Подле нее страшный старик. В сторонке понуро сидит Ондриян.
КУПЕЦ. Гой еси, Серафима, краса – смоляная коса. Жениться на тебе хочу, враз озолочу.
СЕРАФИМА. Да ты же стар, забодай тебя комар. Тебе не жениться, с внуками водиться.
КУПЕЦ. Я молодец ай да ну, трех мужиков за пояс заткну. (Разведя руки для объятья, идет к Серафиме, но качается, падает, с кряхтением поднимается.) Примем Божий венец, вот и сказке конец.
СЕРАФИМА. Сколь тебе лет, старый дед?
КУПЕЦ. Девяностый годок, зато денег мешок.
СЕРАФИМА. В гроб смотришь, а деньги копишь.
КУПЕЦ. Смертушка моя придет, все злато тебе отойдет. Так от...
СЕРАФИМА. Да-а... жених не голытьба – може, оно и судьба. Пора уж и замуж.
Ондриян подходит поближе к матери и купцу, тянет ручку, просит хлеба.
ОНДРИЯН. Мамушка, дай хлебушка. Хочу ись.
СЕРАФИМА (отмахнувшись от сына). Ой, отвяжись, худая жись! Да и сколь можно ись?!
СКАЗИТЕЛЬ. Тут являются три старухи. На Ондрияна глядят, Серафиме говорят:
ТРИ СТАРУХИ. Что ж ты, мила, про сыночка забыла? Ишь хлебушка просит, сердешный.
КУПЕЦ. Увезу тебя я в терем высокий, усажу за столы дубовые, за яства медовые.
СЕРАФИМА. А куда сына девать?
КУПЕЦ (весело). В приют отдать.
СЕРАФИМА. И то верно, замоталась я с им... прожорливым.
Купец, выпятив грудь, петухом приступает к Серафиме.
КУПЕЦ. В золоте будешь купаться, соболями укрываться – едем венчаться.
Серафима растерянно глядит то на купца, то на трех старух, то на сына.
ТРИ СТАРУХИ. Накормила б, напоила, малого, да гнала бы козла старого. (Оборачиваются в сторону купца.)
Серафима колеблется.
СЕРАФИМА. А и впрямь, дед – девяносто лет. Мне не гоже, я млада, пригожа...
КУПЕЦ. Прощевай, Серафима краса – смоляная коса. Коли я тебе не гожий, со старой рожей, в стольный град пойду и покраше найду. Брякну деньгой – девки гурьбой. Налетят как мухи на мед. Вот...
ОНДРИЯН. Дай хлебушка, маменька родная...
ТРИ СТАРУХИ. Видно, с утра голодный... Серафима, вспомни про сына... А то ить налетят птицы черные, унесут малого за тридевять земель, за море-океан, в тридесято царство, бусурманско государство.
Серафима отмахивается от сына, от старух и бежит за купцом.
СЕРАФИМА. Ой, купец удалой, постой!.. постой! Я... согласная...
ТРИ СТАРУХИ. Ох, непотреба, пожалела хлеба...
В это время – звон колокольный, и тут же купец, за которым бежит Серафима, со злорадным смехом проваливается. Серафима стоит, глядя туда, куда провалился купец, испуганно и недоуменно разведя руки. За ее спиной стоит Ондриян, протянув к ней руку. Видятся черные птицы... Колокол бъет снова, и все исчезают.
После темноты является слабый свет. На сцене Серафима и три старухи. Серафима раздраженно мечется, ищет сына. Видит – птицы черные летят над лесом.
СЕРАФИМА. Где же, где же ты... негодный сынок? Во какой лесок убег? Ох уж найду, уши надеру.
ТРИ СТАРУХИ. Рыскай теперь ветра в поле, иши сына в неволе.... Унесли Ондрияна птицы черные, умчали в края горные, где не поет синица – воробьева сестрица, а сторожит Ондрияна страшная медведица.
Серафима зло отмахивается от старух.
СЕРАФИМА. Наплели вранья полны коробья. Сгиньте с моих глаз, лихо и без вас... ведьмы старые!
ТРИ СТАРУХИ. Сгинем, Серафимушка, сгинем. Да ить сама придешь, в ножки упадешь...
Серафима опять зло отмахивается. Мечется, ищет сына. Опять над лесом проплывают тенями черные птицы.
СЕРАФИМА. Куда, окаянный, сокрылся, куда запропастился?! Ой, неслух, отышу, три шкуры спушу.
На сцене Сказитель, Серафима и северный житель. Тут же появляются южные жители. Северный и южный житель, сойдясь близко, вдумчиво смотрят друг на друга без былой вражды.
СЕВЕРНЫЙ ЖИТЕЛЬ (понуро склонив голову). Беду нам злые духи наслали, гуси-лебеди парнишку украли...
ЮЖНЫЙ ЖИТЕЛЬ (насмешливо). Видно, мало поклонов клали...
Опять южные и северные жители расходятся неприязненно.
Картина третья, южная
Избушки укрываются декоративным занавесом, изображающем пейзаж: поляна в цветах, дальше – лес, а за ним – темные горы, увенчанные снежными гольцами. В небе то солнце светит, то в сумерках сверкают звезды и луна.
В стороне от Сказителя бредет Ульянушка.
СКАЗИТЕЛЬ. А что же Ульянка-шалунья, веселая игрунья?.. Перепужалась сестрица Ульянушка, кинулась искать свово братца Иванушку.
На поляну выходит Ульянушка, хнычет, но потом отвлекается, забывает о брате, начинает рвать цветочки и плести веночек, который потом одевает на голову. При этом негромко напевает.
УЛЬЯНУШКА. Шары-бары, растабары,
Белы снеги выпадали,
Серы зайцы выбегали.
Сказитель, который будто не видит и не слышит Ульянушку, думает, что она плачет, убивается о брате.
СКАЗИТЕЛЬ. Ищет Ульянушка братца Иванушку, слезьми умываца, горем утираца.
Тут Ульянушка поет веселее и громче. Сказитель оборачивается к ней и сокрушенно качает головой.
УЛЬЯНУШКА. Охотнички выезжали,
Красну девку испугали:
Ты, девица, стой,
Красавица, пой...
СКАЗИТЕЛЬ. Вышла Ульянушка на лесную полянушку, а там синие цветочки – кукушкины чирочки. Веночки плетет, потешки поет. Забыла братца Иванушку... Не плачет, по лугу скачет. Ай-яй-яй!.. (Сказитель сокрушенно качает головой.) Но дальше бредет, а куды – и в ум не берет. На кудыкину гору, поди... Пыхтит ей встречь жаркая печь.
Появляется актриса в условном костюме Печи.
ПЕЧКА (ворчливо). Пых, пых, пых, ты с краев каких?
УЛЬЯНУШКА. (Говорит пренебрежительно и громко, как глухой). Из дале-е-еки-их...
ПЕЧКА (ворчливо). Всякие тут ходют, бестолку бродют...
УЛЬЯНУШКА. Не ворчи, старуха-развалюха, лучше скажи на ухо: куда гуси-лебеди улетели?
ПЕЧКА. Съешь, пирога моего, пирога ржаного, тогда, может и скажу и тропинку покажу.
УЛЬЯНУШКА (удивленно и насмешливо). Ржаного... У мово батюшки пшеничные не едят ребятки, едят серы поросятки.
СКАЗИТЕЛЬ. Обиделась печь на вздорную речь.
ПЕЧКА. С тобой водиться, что в крапиву садиться.
СКАЗИТЕЛЬ. Сестрица Ульянушка дальше побежала, веселую яблонь повстречала.
Появляется актриса в условном костюме Яблони.
ЯБЛОНЯ. Ой, ой, ой! Девонька, постой!.. Куда бредешь?.. Яблочка хошь?
УЛЬЯНУШКА (возмущенно). Какое яблочко?! Скоро уж ночь!..
ЯБЛОНЯ (всплеснув руками). Ой, может, чем помочь?
УЛЬЯНУШКА. Во-во, чем зря болтать, лучше показать, куда гуси-лебеди улетели?
ЯБЛОНЯ. Ой, скажу, милая, скажу и тропинку покажу. Но сперва откушай моего яблочка кислого, лесного.
УЛЬЯНУШКА (удивленно и насмешливо). Кислое, лесное... Да у мово батюшки садовые сладкие не едят ребятки, едят серы поросятки.
СКАЗИТЕЛЬ. Яблоня на грубые слова обижалась, молча ветками укрывалась. А Ульянушка дальше побежала, игривую реченьку повстречала.
Появляется актриса в условном костюме Речки.
РЕЧКА (игривым, журчащим голосом). Жур, жур, жур! журчу и журчу, угостить хочу... кисленьким молочком, овсяным кисельком.
УЛЬЯНУШКА (грубо). Эй ты, река из молока, кисельны берега, куда гуси-лебеди улетели?
РЕЧКА. Испей кислого молочка, откушай овсяного киселька, потом скажу и тропинку покажу.
УЛЬЯНУШКА (удивленно и насмешливо). Кисленького молочка... Да у мово батюшки и сливки не едят ребятки, едят серы поросятки.
СКАЗИТЕЛЬ. Обиделась река, дальше потекла. А сестрица Ульянушка, пошла искать братца Иванушку.
Картина четвертая, северная
Выходит Серафима, усталая и несчастная. Ходит и разглядывает деревушки.
СКАЗИТЕЛЬ. Долго бродила Серафима по дремучим лесам, диким полям, по княжьим городам да крестьянским деревням, искала бедного Ондрияна... Удумала спросить у Земли, Воды и Неба. Може, ведают, куда унесли Ондрияна птицы горные, птицы черные.
Появляется Земля – актриса в сером земляном покрове, в маске, условно изображающей лицо Земли.
СЕРАФИМА. О, мать сыра земля – творение Божие, может, ты мне поможешь... Службу сослужи, подскажи, где мой окаянный сын потерялся?
ЗЕМЛЯ. Богачество в руки поплыло, и про сына забыла. Променяла Ондрияна на купца, старого глупца. А мужик богатый, что бык рогатый: кто попадет, того и забудет. Жаль мне тебя, а и помочь я не в мочь – нету на земле твоего сынишки, горемышного парнишки. Ну, да поспрошай-ка мою сестрицу, студёную Водицу.
СКАЗИТЕЛЬ. Искала Серафима сыночка Ондрияна, так и дошла до моря-окияна.
Появляется Вода – актриса в голубом либо синем морском покрове, в маске, условно изображающей лицо Воды.
СЕРАФИМА. О, земли сестрица – студеная водица, волны твои бегут на север и юг, на запад, восток, скажи, не таи, где мой окаянный сынок?
ВОДА. Я, студеная вода, ведаю, в чем твоя беда. С купцом заиграла, сына потеряла. А уж где твой сынок, я и слыхом не слыхивала. Поспрошай у Неба, може, небо видело твоего сынишку, горемычного парнишку.
СКАЗИТЕЛЬ. Взошла Серафима на гору, поведала небу о лихом горе.
Появляется Небо – актриса в голубом небесном покрове, в маске, условно изображающей лицо Неба.
СЕРАФИМА. О, Небо синее, не видело ли ты мово сына Ондрияна?
НЕБО. Видело синее Небо: пожалела ты сыну хлеба. Смертный грех совершила... Унесли Ондрияна птицы черные, за синее море, за высокие горы. Найдешь ли, Бог весть. Может, и пустое ты затеяла дело: сердце твое по сыну не изболело. Ну, да Христу-Богу молись, зла берегись. Авось найдешь...
Досадливо отмахнулась Серафима от Неба и дальше пошла.
Декоративный занавес, изображающий пейзаж, вздымается, открываются избушки.
На сцене Сказитель. Тут же появляются северный и южный житель.
ЮЖНЫЙ ЖИТЕЛЬ. Без любви ваши молитвы пусты, яко мертвые кусты.
СЕВЕРНЫЙ ЖИТЕЛЬ. А вы то... веселились, ели, пили, про мальчишку позабыли.
СКАЗИТЕЛЬ. О-ох, что за народ?! Даже в горе их мир не берет...
Картина пятая, южная
Опять избушки укрываются декоративным занавесом, изображающем пейзаж
По сцене бредет усталая Ульянушка.
СКАЗИТЕЛЬ. Долго Ульянушка ходила, трое лаптей износила, горе горевала, брата Иванушку искала. Да все без проку, как скрозь землю пропал. Ульянушка слезы льет, диким лесом бредет... А там леший чудил да по-волчьи выл.
В сумерках виден силуэт Лешего. Слышен протяжный вой.
УЛЬЯНУШКА (испуганно шепчет). Ау, кто здеся, выходи из леся. (Таинственным испуганным голосом напевает.) Я сидела на пеню, Ела кашу репяню, Леший страшно испугал, Кашу репяну украл...
Коль Ульянушка помянула лешего, он тут же оказывается возле нее. Вздымает лохматые лапы и орет.
УЛЬЯНУШКА (от страху храбится). Я те, леший, поору, быстро уши надеру.
Леший испуганно укрывается лапами.
СКАЗИТЕЛЬ. Леший испужался, лапами укрывался. Стоит, молчит, потом робко говорит.
ЛЕШИЙ. А може, на пенечек сядим да миром поладим?
УЛЬЯНУШКА. Поладим... А не будешь орать да людей пужать?
ЛЕШИЙ. Я б людей не пугал, я бы людям подсоблял. В темном лесе б не плутал, а тропинку показал. И хошь я не лиходей, но шибко осердился на людей. Без всякого чуру лес рубят, птиц и зверье губят. Ой чо, девонька, творят, не жалеют даже малых зверят. (Леший плачет, утираясь лапой.)
УЛЬЯНУШКА. А мы с братом Иванушкой подле леса живем, тайгу бережем. Стережем сосновый бор...
ЛЕШИЙ. Но тогда другой разговор... Ведаю, сестрица Ульянушка, ишешь ты братца Иванушку...
УЛЬЯНУШКА. Ой!.. Ой!.. лесовой, хозяйнушко лесной, подсоби отыскать.
ЛЕШИЙ. Утро вечера мудренее. Пора спать-почивать.
УЛЬЯНУШКА (громко зевая). Оно бы и не грех подремать... Да нет, к ночи надо братца сыскать. Тятенька с маменькой с ярмарки приедут, нас не найдут, с ума сойдут.
ЛЕШИЙ (Чешет в затылке.) А и то верно... Ладно, дам я тебе клубок волшебный, куда покатится, туда побредешь, а там и братца найдешь.
Луч света катится по сцене, за ним идет Ульянушка.
СКАЗИТЕЛЬ. По лесам, по долам клубок бежит, Ульянушка за клубком спешит. И вот уже царство, куда не пускают людей, – царство диких гусей-лебедей.
Появляются гусята. Печальный Иванушка играет на гармошке. Гусята приплясывают.
СКАЗИТЕЛЬ. Гусята на травку гуляют, а Иванушка на гармошке играет, слезы проливает. А приглядывает за гусятами вожак – старый гусак. Щиплет Иванушку, велит потехи играть, чтоб с гусятам плясать. И так Ульянушке стало жалко Иванушку, так стыдно, что бросила братца. Плачет, слезьми уливаца. О, как оно...
ВОЖАК. Гуси-гуси!..
ГУСЯТА. Га-га-га!
ВОЖАК. Хорош ли ваш дружок, Иванушка-пастушок?
ГУСЯТА. Да-да-да!
ВОЖАК. Ну, идем на пруды, испить сладкой воды.
Вожак важно уходит. За ним – гусята. В это время Ульянушка подбегает к брату Иванушке. Со слезами обнимает его.
УЛЬЯНУШКА (громко шепчет). Уж ты, Иванушко, дивное диво, ой, прости ты сестру нерадивую, за то, что тебя забыла, ой, забыла, чуть не сгубила!.. Но теперь уж не брошу в беде, спасу от диких гусей-лебедей.
Хватает брата и убегает. Оставленная гармошка продолжает играть. Приходят гусята, начинают плясать. Но тут появляется Вожак, обнаруживает, что Иванушки нет и, сердито крикнув, посылает гусей-лебедей догонять беглецов.
ВОЖАК. Ой вы, гуси мои, гуси-лебеди, упустили вы Ульянушку с Иванушкой. Так летите, догоните, силой верните...
Картина шестая, северная.
Серафима попадает в дремучий лес.
СКАЗИТЕЛЬ. Долго Серафима по белу свету ходила, ноги до крови избила. Забрела в тайгу дремучую, ждет гибель неминучую. Но дале бредет, и вот... Встречь ей злая медведица, что и в страшном сне не приснится.
Медведица вздымает лапы, широко разевает пасть, хочет разорвать Серафиму.
МЕДВЕДИЦА (грозно). Охотники медвежонка сманили, на цепь посадили. Потехи чинили, голодом морили. Давно уж людей ишу, за свое чадо отомшу. А вот и ты... Разорву на клочья, разнесу по кочкам.
СЕРАФИМА. Не хитро меня разорвать, дай, милая, слово сказать. У меня ить такое же горюшко, потеряла я сынишку Ондрияна, нет его на земле, на небе, на дне окияна. Мои тут вины, что потеряла я сына.
Медведица устало садится возле Серафимы, и та ей как бы рассказывает про свое горе.
МЕДВЕДИЦА (с укором). Как же ты сына забыла, за женихом укрылила?! Пусть и страшна я на обличку, да детей бросать нет привычки.
СЕРАФИМА. Прости меня, бурая медведица, лесная царица. С горя мне теперь не естся, не спится.
МЕДВЕДИЦА. Я страшна, а вы, люди, с лица пригожи, но душой негожи.
СЕРАФИМА. Да уж какая я пригожая?! Иссушила печаль бабью красу, посекло горюшко смоляну косу.
Медведица плачет о своем.
МЕДВЕДИЦА. Не вернуть мне сынишку, бурого шалунишку...
СЕРАФИМА. Уж ты, медведица, лесная жонка, прости людей за свово медвежонка. Но и люди живут разные: и добрые, и проказные. А мишутка твой жив, на ярмарке народ потешает, да по тебе, матушка, слезы проливает.
Медведица от радости громко плачет, утирает морду лапой.
МЕДВЕДИЦА. Растопила ты мое горюшко ласковым словом, и за то про сына скажу правду верную, не лжу скверную... Забрали Ондрияна в царство теней, в царство черных лебедей. А еще скажу, то царство я сторожу... Да ноне брошу я сторожбу, побегу чадушко свое выручать, медвежонка спасать...
СЕРАФИМА. А смогу и я увидеть свово сыночку, малу сиротиночку?
МЕДВЕДИЦА. Тропу могу показать, да сына тебе не увидать, – в том царстве теней ночь вечная, темь кромешная.
Серафима низко кланяется убегающей медведице.
Уходит в темное царство. Вокруг лишь звезды и призрачный луч в темном царстве. Проплывают черные птицы. Впереди – вожак стаи. Луч светит ярче, и Серафима, упав на колени, с мольбой возносит руки к Свету
Серафима падает на колени, крестится на Луч Света.
СКАЗИТЕЛЬ. Слезно Серафима Богу взмолилась, чтоб помог найти Ондрияна, сынишку, горемышного парнишку.
СЕРАФИМА. О, Христе Боже, сердце мое пребывало во зле, ум заплутал во мгле. Прости, Господи, мои прегрешенья. (Крестится.) Сжалься над матерью зловредной, поведай, где сынок ее бедный.
ВОЖАК. Среди стаи черных птиц сын твой, да уж не вернуться Ондрияну домой. Коль ты, Серафима, сыну хлеба пожалела, за купцом полетела, сиротинушкой сын остался, от родной матери отказался. Черные птицы сына твово вскормили, вспоили, в птицу дикую обратили. Черный лебедь, ни дать, ни взять, тебе уж его не узнать. Средь птенцов сын твой ночует...
СЕРАФИМА. Сердце материнское сына почует...
ВОЖАК. Почует?! О красе пеклась, о богачестве – все мало да мало...
СЕРАФИМА. В печали краса моя иссохла, увяла. (Снимает платок, а видно, что волосы ее уже не черные, а седые.) И не надо мне серебра, злата, сына б вернуть в родимую куть. Ондриянушко, сыночек, явись, отзовись. Матушка по тебе убиваца, слезьми горючими уливаца.
ВОЖАК. Говорила ты, Серафима, что твое сердце учует, где любимый сынок горюет...
СЕРАФИМА. Уже чует...
ВОЖАК. Коли так, Серафима, беда твоя поправима. Домой поспешай, чадушко свое встречай.
Картина седьмая, южная
Ульянушка с Иванушкой на спине убегает от гусей.
СКАЗИТЕЛЬ. Бежит Ульянушка, на спине Иванушко, а уж гуси-лебеди близко, дико орут, скоро братца отберут. Видит – молочная Речка да кисельные берега...
ГУСИ-ЛЕБЕДИ. Га-га-га!..
Ульянушка низко кланяется Речке.
УЛЬЯНУШКА. Ой, спрячь нас молочная Речка, кисельные берега...
РЕЧКА. Испей кисленького молочка, откушай овсяного киселька. Да спрячься под крут бережок...
СКАЗИТЕЛЬ. Испили Ульянушка с Иванушкой молочка, похлебали киселек, да и укрылись под крут бережок, под ракитов кусток. А речка гусей дразнит.
РЕЧКА. Гуси-гуси!
ГУСИ. Га-га-га!
РЕЧКА. Есть хотите!
ГУСИ. Да-да-да!
РЕЧКА. Не хотите, так летите, только крылья берегите!
Гуси-лебеди пролетели мимо. Ульянушка низко поклонилась речке.
УЛЬЯНУШКА. Благодарствую, реченька. Вкусно твое молочко, сытенек киселек.
ИВАНУШКА. Такого и у батюшки не едали, не пивали.
СКАЗИТЕЛЬ. Гуси-лебеди мимо пролетали, а ребятишки домой побежали. Бегут, бегут... И опять гуси-лебеди настигают, крылами стегают... А тут яблоня красуется.
УЛЬЯНУШКА. Ой, ты, матушка, лесная яблоня, спрячь братца и меня!
ЯБЛОНЯ. Откушай яблочка дикого – в листву зарою, ветвями укрою...
СКАЗИТЕЛЬ. Съели ребятки по яблочку, спрятались под яблоньку. А яблонька похваляется, над гусями насмехается.
ЯБЛОНЯ. Ой вы, глупые птицы, что вам на болоте не спится. Все бы летали, летали, искали, чего не теряли.
Гуси-лебеди опять мимо пролетели. Ульянушка низко поклонилась яблоне.
УЛЬЯНУШКА. Благодарствую, яблонька.
ИВАНУШКА. Сладки твои яблочки, эдакие и у батюшки не едали.
СКАЗИТЕЛЬ. Гуси-лебеди мимо пролетали, а детишки домой побежали. Бегут, бегут... И опять гуси-лебеди настигают, крылами стегают... Подбегает Ульянушка к русской печи, а та испекла калачи.
УЛЬЯНУШКА. Ой ты, печь-сударыня, избяная государыня, спрячь братца и меня.
ПЕЧКА. Откушай мово печева, да и полезай в подпечье.
СКАЗИТЕЛЬ. Откушали ребятки калачи, да и спряталась в печи. А гуси над Печкой летят, страшно кричат.
ГУСИ-ЛЕБЕДИ. Печка, га-га-га, скажи, ежли жизнь дорога, где Ульянушка с братцем Иванушкой. Га-га-га!..
ПЕЧКА. Скажу, ага...
ГУСИ-ЛЕБЕДИ. Ох ты, старая карга! Га-га-га!
Гуси-лебеди опять мимо пролетели. Ульянушка с Иванушкой выбралась из печи, низко поклонилась ей.
УЛЬЯНУШКА. Благодарствую, сударыня-печь: меня с братцем выручала, калачом угощала.
ИВАНУШКА. Таких вкусных и у батюшки не едали.
Картина восьмая, северная
Декоративный занавес, изображающий пейзаж, исчезает. Появляются избушки.
СКАЗИТЕЛЬ. Прибежала Серафима в родное село. Думает, что сынок уже прилетел под ее крыло. Глядит, возле тына ждет ее родненький... сына. Кинулась обнимать, целовать.
СЕРАФИМА. Ох, как долго тебя я искала, слезы проливала. Вернулся, сыночек, не диво ли. Ой, да прости ты мать нерадивую.
МАЛЬЧИК. Что вы, тетушка, побойтесь Бога, я не сын ваш, я сирота убогая.
В это время появляется Мать-сыра-земля. Серафима, причитая, падает перед ней на колени.
СЕРАФИМА. О, матушка-сыра-земля, что же я за мать, коль сына не могу узнать?! Как мне теперичи жить?! Слезы лить, по Ондрияну тужить...
ЗЕМЛЯ. В поднебесье птицы летают, да все знают, что на земле деется. Над отчим кровом и твой сынок пролетит, ох, пролетит да все углядит. А посему прими-ка сиротинушку, как родного сынушку. Обогрей, обласкай, а там и Ондрияна поджидай. Авось, вернется...
Серафима обнимает сироту.
СЕРАФИМА. Буду сиротиночку любить, привечать, родным сыном величать. Да и мово чадушку Ондриянушку ждать-поджидать.
Картина финальная, южная и северная
СКАЗИТЕЛЬ. Тут Ульянушка с братцем Иванушкой домой прибежали, где их мать с отцом поджидали. Ульянушка врать не стала, всю правду сказала. Мать с отцом испугались, да не сердились, не бранились.
ОТЕЦ. Кто родителей почитает, тот и горюшка не знает.
МАТЬ. Не тот отец, мать, кто детишек вспоил да вскормил, а тот, кто малых добру научил.
СКАЗИТЕЛЬ. Отец с ярмарки сыну привез новую гармонь – заиграет, лишь тронь. Мать дочери привезла – сарафан красный да платочек атласный.
Родители раздают весело смеющимся детям подарки.
СКАЗИТЕЛЬ. На застольную беседу сошлись соседи. В синее небо глядят – над деревней черные птицы летят. Над избами покружились, в белых птиц обратились.
Над людьми кружатся темные тени птиц, а потом они превращаются в ярко-белые тени.
Выходят навстречу друг другу южный и северный житель. Смотрят друг на друга со смущенными улыбками, потом обнимаются. Появляются и другие жители деревень, примирительно кланяются друг другу.
СКАЗИТЕЛЬ. А из северной деревушки через мостик идут в южную гости. Встречай, привечай, калачами угощай. За белы руки их брали, за столы дубовые сажали, за скатерти браные, за яства сахарные, за питья медвяные. Гуси-лебеди над деревней кружат, на экое диво глядят.
В это время опять зажигает Луч Света. И Голос свыше.
ГОЛОС. Рад я, радешенек, что люди зло позабыли, в добре зажили.
Финальная песня, артисты кланяются и уходят. Остается Сказитель.
СКАЗИТЕЛЬ. Жаль, что людей роднит лишь беда, а по мне бы, жили в любви завсегда.
ЗАНАВЕС