Удивительная птица... Именно так хочется назвать этот серый комочек, без которого немыслимо представить иркутские улицы. Воробей. Почему-то исстари повелось говорить о нем с эдаким оскорбительным пренебрежением. Пренебрежение звучит уже в самом имени: «вора бей». Правда, в иных местах воробей вполне оправдывает такое к себе отношение, особенно на юге. В Китае ему была объявлена смертельная война: он вместе с мухами, крысами и комарами вошел в группу «четырех зол», борьбу с которыми считал своим долгом каждый китаец. В Англии статистики подсчитали, что воробей обходится Великобритании ежегодно в восемь миллионов долларов убытка. Из-за него же невозможно стало сеять многие зерновые культуры у нас в Поволжье и Средней Азии.
Но мне хочется здесь сказать слово лишь о нашем иркутском воробье, этом неунывающем создании. Весной он первым заливает город неприхотливым щебетаньем, тихими летними вечерами оглашает неистовым чирикающим хором и осенью наводняет улицы шумными стаями молодежи.
Иркутский воробей — незаметный, но неустанный и необходимый городу труженик.
Своих птенцов воробьи выкармливают почти исключительно насекомыми, а для выращивания этих прожорливых чад требуется немало пищи. Было подсчитано, что пара воробьев за пятнадцать дней подлетела к гнезду 4500 раз. Сколько же она уничтожила вредных гусениц и личинок! Помножьте эту цифру на число всех воробьев Иркутска... Впрочем, не сможете — никто и не пытался их сосчитать, и не потому, что трудно, а просто это занятие показалось бы никчемным, да и смешным. А жаль!
Воробьи остаются с нами на долгую сибирскую зиму, не знающую жалости к бесприютным и голодным. Воробей с понижением температуры воздуха на 23 градуса должен получать пищи в три раза больше. Голод! Он заставляет крылатую крошку весь короткий зимний день проводить в упорных, беспрерывных поисках корма: заглядывать во все щели, вытаскивая зимующих насекомых, обыскивать дворы, помойки, свалки. Все, что не подобрал бы воробей, весной начало бы гнить, а гниль — источник многих опаснейших заболеваний.
За что же мы так пренебрегаем этой универсально полезной Иркутску птицей? За то, что она неприглядна на вид? Птицеведы разных стран сейчас пытаются заменить воробья в городе другими птицами, более приятными для глаза и уха и более полезными. Но вряд ли кем-нибудь в скором будущем можно будет заменить это крайне неприхотливое создание.
Неприхотлив воробей, но свободу любит больше, чем другие птицы — он почти не переносит клеточной жизни.
У кого еще из мира «детей воздуха» найдется такое своеобразное сочетание качеств? Да, это поистине удивительнейшая птица!
Песня сойки
Обычный ее голос – хриплый, далеко разносящийся отрывистый крик. А песню сойки можно услышать лишь в конце зимы или ранней весной, когда осенний охотничий сезон уже прошел, короткий весенний не наступил, а глубокий снег заказал пришельцам отходить от немногих торных дорог.
Сойка принадлежит к умнейшему среди пернатых семейству – семейству врановых, птиц сообразительных и переимчивых. Размерами она чуть меньше голубя, с виду напоминает кукшу – частенько ее так и называют, но кукша и мельче, и невзрачнее. А у сойки есть особая метка – ярко-голубое с черным ободком зеркальце посреди крыла. «Усы» возле клюва и хвост ее угольно-черные, а тело почти все нежно-розовое, оттенка заревого неба. Если «при красоте такой» сойка была бы мастерица летать – она по праву считалась бы великолепнейшей из птиц тайги.
Любопытству сойки вовсе нет пределов, оно разгорается даже когда для него нет пищи. На голове ее тогда быстро поднимается и опускается пестрый хохолок. Любит она пошпионить за крупным зверем: косулей, лисой – и растрезвонить об их присутствии на весь лес. Непрочь сойка обидеть мелкую птаху: не поймает птичку, так уж гнездо обязательно разорит. Никогда не упустит она случая подразнить более сильных птиц: канюков, ястребов, соколов. И за это часто расплачивается пучком вырванных с кожей перьев. Слышали бы вы тогда ее крик – ошалелый вопль невинно пострадавшего!
И вот эта лесная красавица с разбойничьими наклонностями поет – да как поет! Видно, в наступившей после морозов оттепели ей пригрезилась весна – и она, полузакрыв глаза и развернув веером хвост, в сладком самозабвении выводит нежные трели. Их можно сравнить с щебетаньем снегиря. Не с бархатистым его посвистом, что слышен всю зиму по падям в зарослях ивняка и бурьяне, а именно щебетаньем, которое к весне в погожие яркие дни слышится от усеявших кусты дымчато-красных птиц-цветов. У людей есть обычай – молча посидеть минуту перед дальней дорогой. Так и снегири недвижно сидят перед отлетом на север, но в отличие от людей, не в силах сдержать переполняющих их чувств, негромко выводят мотив прощальной песенки.
Может быть, у них сойка и подслушала эти трели и теперь только искусно подражает снегирям? От сойки чего не услышишь! Она разве только игру целого симфонического оркестра не воспроизведет, да и то лишь потому, что в лесу его нет. Не в пример поющим снегирям, ей не сидится на месте: с одной сосенки она перелетает на другую своим медленным тяжелым полетом и прислушивается, склонив голову: как-то на новом месте звучит прихотливая песенка? Спору нет – звучит хорошо, чудесно, совсем по-весеннему!
