Над Жиганской Аграфеной
Вечно облако стоит;
А над ней клубяся пеной,
Лена жалобно шумит,
Много лет, как прах шаманки,
Глубоко в Земле лежит;
***
Аграфене узкоокой
Зависть в сердце залегла,
Все счастливы: лишь жестока
К ней одной судьба была.
Спали воды тихой Лены,
Отражая небеса,
Но у бедной Аграфены,
Не смыкалися глаза.
И якутка покидает
Бесприютную постель,
Мимоходом взор бросает
На прилётную юргель,
Сходит к Лене величавой.
Слышен рокот по струе,
То плывёт аптах лукавый
На берестяной ладье.
«Что, хотук, глядишь угрюмо?
Не узнала старика?»
Много горя, много думы:
Ни харчей, ни бурдука.
Полно плакать по-пустому,
Лучше слушай, что скажу:
Сбегай к Таюку седому,
Я дорогу покажу.
Славно жил оюн богатый:
Доживает грустно дни,
Много всякой благодати,
Нет ни друга ни родни…
***
Силы старца покидали,
Бедный в тайне изнывал
Духи мучить начинали,
Он преемника искал.
Рад Таюк был гостье юной,
Он ей радости сулит
Слово хитрое оюна
Сердце девы шевелит.
Скоро все она решила
И дорогою домой
Медный крестик схоронила
Аграфена под волной.
***
Часто грешница бывала
У оюна по ночам
И на памяти держала
Заклинания духам.
Так все лето проводила,
Умер осенью шаман.
Старика похоронила
Молодая удаган.
***
Дни довольства наступили,
Льется счастие рекой;
Духи верные служили
Аграфене молодой.
С сосен кору добывали.
Приносили бурдуку,
В кашу масла прибавляли
По огромному куску
За водой они ходили,
На очаг бросали дров,
Молодых кобыл доили
И пасли они коров.
У горящего полена
В шубе с рысью и бобром
Жирно ела Аграфена,
Запивая кумысом.
***
Но однажды она решила съездить в Жиганск и случайно влюбилась в русского парня. Как утверждает поэт, и добрый молодец по наущению духов тут же воспылал к таежной гостье страстью. Но, поняв, что шаманке и христианину не быть вместе, Аграфена, вернувшись домой, решила распроститься со своими духами. Она думала, что,
Изменив однажды богу,
Трудно ль черта провести,
однако все оказалось не так-то просто. Целый день удаганка пыталась уничтожить своего главного идола-барылаха –
Целый день она пыталась
Уничтожить барылах –
В воду с камнем опускала,
Жгла в пылающих дровах,
но
Гасло пламя вкруг шайтана,
Из воды он выплывал.
Под вечер ей ничего не осталось сделать, как только зарыть в овраге идола вместе с бубном-тюнгюром и колотушкой-былаяхом. Но в полночь раздался стук в дверь, и перед Аграфеной предстал умерший наставник-оюн. Он заявил:
«Не уйду без барылаха,
– Я пришел сюда за ним.
Ободрись, хотун, от страха:
Мы тебе не повредим».
И к оврагу боязливо
Аграфена побрела.
Там рукою торопливой
Скоро насыпь разгребла.
Взял Таюк тюнгюр заветный,
Былаяхом загремел.
И мгновенно рой несметный
Аджараев налетел.
За обиду, за измену,
За поступок роковой
Страшно мучить Аграфену
Духи кинулись толпой...
Били бедную хвостами,
Поджигали на углях
Рвали медленно когтями
И швыряли на рогах.
Уж редела тьма ночная,
Как шаманка умерла;
И исчезла стая злая
В безднах адского села.
Долго труп в пустынном поле
Окровавленный лежал.
Зверь бежал оттоль неволей,
Ворон мимо пролетал.
Ветер там не умолкая,
Днем и ночью бушевал.
Над долиной мгла пустая,
На реке сердитый вал.
Лишь в конце концов перепутанные такой расправой
Баянаю звероловы
Струсив, жертву принесли
И над Леной, в холм готовый,
Аграфену погребли.
Стало все, как прежде было
В той печальной стороне,
Лишь над грешною могилой
Мрачно днем и при луне...
Да внизу клокочет Лена,
Новой взрытая скалой
Говорят, тут Аграфена
Утопила крестик свой.
Якутам дорога мимо,
Видят часто удаган
И проходят невредимо,
Бросив жертву на курган.
Но жиганские мещане
Стали ездить стороной
Много их костей в поляне
Много скрыто под волной.
Из газеты «Золотое Руно» 1858 год №19