Выбежала девочка из дома
Маленькая, в мамином платке,
Старенькие валенки знакомо
Весело блестели вдалеке.
Куклу на салазках покатала...
С чёрной собачонкой у ворот
Долго по-ребячьи лопотала,
Рукавичку ей совала в рот.
Бегала то к дому, то к сараю
И шептала, прячась за крыльцо:
– Я с тобой, собачка, не играю,
Ты чего слюнявишь мне лицо?
Топала по тропке возле дома,
Щёчки на морозе расцвели...
Вдруг, хрустя по снегу незнакомо,
Злые люди к дому подошли.
Вытащили всё, что в доме было,
Даже карандашик и тетрадь –
Ту, в которой девочка любила
Ласточек для мамы рисовать.
Вынесли подушки и корзины,
Свёрток детских трусиков цветных,
И такие были образины
Лютые и жадные у них.
Разбросали карточки по дому,
Снимки, что в альбомах берегли,
И потом зажжённую солому
Равнодушно к двери поднесли –
Зазвенели выбитые рамы.
Полыхнуло пламя через край.
И раздался хриплый голос мамы:
– Доченька, любимая, прощай!
Чёрным дымом крыша вся покрылась,
Вспыхнул клён, что рос невдалеке.
Губки задрожали, покатилась
Крохотная слёзка по щеке.
– Мамочка, мамусенька, родная!
Посмотри, сейчас расправлюсь я
С этим, на котором шерстяная
Вязаная кофточка твоя.
Кулачонки маленькие сжала –
Сердце быстро прыгнуло в груди, –
К рыжему фашисту подбежала
И сказала звонко: – Уходи!
Был он длинный, грязный и плечистый,
Был он молод, жаден и жесток.
И сорвал он с девочки пушистый,
Тёплый, мамин, ласковый платок.
Волосёнки ветром растрепало.
Слёзы стыли возле самых век.
Треснул выстрел – девочка упала
Личиком курносым прямо в снег.
В это утро мы в окопах были,
А потом рванулись точно в срок
И атакой яростной отбили
Небольшой районный городок.